Статьи

Выдержки из статьи к выставке «Никоновы. Три художника».

Автор: Анна Дьяконицына.

… Еще во время учебы Михаил Никонов проявил себя как талантливый рисовальщик; его произведения были отобраны для методического кабинета института в качестве образцов. Высоко зарекомендовал он себя и среди профессионалов-художников на академической даче, где активно работал во второй половине 1950-х годов.

В этот период в его искусстве как раз и произошел перелом, отчетливо заметный в стилистике произведений. Этот рубеж ясно обозначен, с одной стороны, «Портретом отца», а с другой – серией портретов жены и этюдов, созданных начиная с 1958 года.

В портретах жены, созданных Михаилом Никоновым около 1958 года, можно наблюдать рождение нового художественного языка. Некоторые из этих работ откровенно экспериментальны по приемам письма - без тени желания польстить модели. В одном из них он ориентируется на живописный метод Сезанна, в другом обращается к постсезаннистской традиции. Ясные, четко обрисованные силуэты и продуманное цветовое решение, построенное на контрастах,- все это близко выразительным особенностям живописи «сурового стиля».

Но художественный темперамент Михаила Никонова ведет его дальше – в сторону обострения формы и все большей интенсификации колорита. Пластические поиски и стремление отстоять право на свободу творчества сблизили на определенном этапе нескольких художников, благодаря совместным выставкам известных сегодня как «Группа девяти». Участники «Девятки», в которую входили Николай Андронов, Борис Биргер, Леонид Берлин, Владимир Вейсберг, Наталия Егоршина, Михаил Иванов, Кирилл Мордовин, Михаил Никонов, Мария Фаворская, одними из первых предприняли попытку обновления советского искусства. …

… Вслед за острогротесковыми произведениями 1960-х годов следуют декоративно-стилизованные композиции, а в 1980-е годы Михаил Никонов создает серию «Игроки», обыгрывается тема карточной игры, ее мистическая власть над человеком. Новые животрепещущие темы дает художнику жизнь в 1990-е годы. Он остро переживает перемены в стране.

Абсолютно неканонически трактует Михаил религиозные сюжеты и образы, вошедшие в его творчество в эти годы. Фигуру Христа художник не противопоставляет действительности, но смело вписывает в пугающую реальность 1990-х.

Независимая газета 27.09.2020

Текст: Дарья Курдюкова

Живопись отвечает времени экспрессией и медитативностью

… Один из мотивов искусства Павла Никонова и его брата Михаила – религиозность, точнее, найденная в обыденном сакральность. Это деревенские пастели из серии «Алексино. Лето», у Павла Никонова вдруг завершающиеся образом Распятия.

Или это холст 1965-го «Троица» Михаила Никонова, где Сын – мальчик, вопросительно смотрящий на Отца, с грустью отвернувшегося. Кажется, что в странной, пылающей контрастными красками «Фантасмагории» Михаила Никонова тоже звучат религиозные мотивы, но пугающие. В перетекающих друг в друга формах проступают образы небесных сил и «опадающая» фигура, полунагая, полуодетая в пиджак и ботинки с каблуком.

Михаил Никонов, известный широкому зрителю гораздо меньше брата, поражает. Он был очень разным. То портретом жены в конце 1950-х вспоминал сезаннизм, то деревенскими пейзажами середины 1970-х откликался на причудливые биоморфные формы Миро, но это тоже диалог с живописной традицией, за рамками которого Никонов еще искал много других разных форм.

Его живопись часто кажется то аллегорией («Раздумье» 2000-го, написанное так, что человек с остекленевшим взглядом выглядит иссушенным своими мыслями), то кошмарическим видением, тоже, впрочем, выведенным на обобщающий уровень, как «Человек в проходном дворе» – эдакий манекен с голубым дымком сигареты и недобрым красным глазом, или как «Игроки» с экспрессионистским акцентом – герои, тонущие в пучине игры.

LIVEJOURNAL 07.11.2020

Автор: Alexey Yakovlev

О картине «Троица»

Иконографический сюжет в основе, но каноны переосмыслены. Во главе "иконы" сидит не Сын, а Отец. Цвета хитонов верные, однако и без них изображенные персонажи — вовсе не равноликие иконописные ангелы, явившиеся к Аврааму и Саре, а внешне различные и различимые ипостаси. Все трое с минами скорбной задумчивости. Стол изображён по канону — одновременно фронтально и сверху, но на нем нет трёх сосудов с вином и трёх хлебов (молчу уж о трёх лжицах, копиИ и двух кореньях — впрочем, нет их и на сАмой известной Троице Рублёва) есть лишь одна чаша (надо полагать, с головой тельца) и нечто, похожее на один ломоть хлеба... так и не поделённый. С горой Морией, Мамрийской дубравой и домом хозяев на заднем плане всё довольно хаотично и завуалировано, но всё же различимо.

О картине «Песня леса»

Интересная абстракция с отголосками позднего Жоана Миро. Для полноценного восприятия таких работ необходимо обладать развитой визуально-акустической синестезией, то есть межчувственными ассоциациями, образами и аналогиями, вовлекающими ощущения от зрительных и слуховых анализаторов. В той или иной мере подобной синестезией обладает каждый из нас в силу опыта и привычной координации ощущений. Например, рассматривая изображения крупных животных мы часто слышим в голове громкие и низкие голоса, вид колокольни отзывается храмовым перезвоном, а вот такой лес звучит птицами, шелестящей листвой и едва различимой музыкой, например, Джейми Вуна. В творчестве художника этот опыт обостряется и перерастает в более насыщенные индивидуальные поэтические картины мира. Особо продвинутые творцы и зрители явственно ощущают ассоциированные с изображёнными объектами или даже цветами запахи, вкус, тепло и холод, прикосновения и даже физическую боль.

Российская газета 19.02.2019

Рубрика: Культура

Собрание Третьяковской галереи пополнилось двумя картинами Михаила Никонова

Текст: Иван Владимиров

Полотна "Игроки I" и "Игроки III" Михаила Никонова (1928-2010) были куплены компанией "Нексиа Пачоли" и переданы в дар Третьяковской галерее.

В отличие от своего младшего брата Павла Никонова, чья картина "Геологи" (1962) стала знаковым произведением "сурового стиля", одной из вех "оттепели", Михаил Федорович Никонов известен меньше. Человек очень одаренный, обладавший тонким музыкальным слухом и великолепным голосом, он в юности выбирал между любовью к музыке и страстью к живописи. Живопись победила.

Выпускник знаменитой Московской средней художественной школы и Художественного института имени Сурикова, он в конце 1950-х вошел в "группу девяти", объединившую таких разных художников, как Николай Андронов, Борис Биргер, Владимир Вейсберг, Наталья Егоршина, Михаил Иванов, Кирилл Мордовин, Павел Никонов, Мария Фаворская. Общим у них было желание искать свой путь в живописи, интерес к русским "сезанистам", в целом - к искусству начала ХХ века.

Группа, чья первая выставка открылась в 1959 (именно после нее картину Михаила Никонова купил Евгений Евтушенко), просуществовала недолго. Михаил Федорович, один из инициаторов объединения, стал первым, кто его покинул, уйдя в "одиночное плавание".

Картины 1980-х выдают его увлечение экспрессионизмом. Серия "Игроки", в которую входят две подаренные Третьяковской галерее картины, была написана как раз в жесткой экспрессивной манере. Это не единственные работы художника в собрании Третьяковской галереи - в ее коллекции, кроме того, есть еще три работы Михаила Федоровича.

Обогащение фондов искусства ХХ-ХХI века - одна из насущных задач музея. Лакуны в коллекции, формирование которой в середине ХХ века во многом определялось идеологическими критериями, сегодня можно восполнить только с помощью меценатов и дарителей. Программа "Меценаты и дарители - Третьяковской галерее" рассчитана на "длинную" перспективу, но ее результаты ощутимы уже сегодня. В 2018 году в коллекцию музея поступило более трех тысяч работ.

На вечере, посвященном Михаилу Никонову и дару его картин Третьяковской галерее, воспоминаниями о художнике поделились его сын Владимир Никонов, музыкант, заслуженный̆ артист России, и брат - Павел Никонов. А ансамбль солистов Клавир-трио "Элегия" исполнил любимые произведения Михаила Федоровича, в том числе - Чайковского, Бородина, Рахманинова, Дебюсси, Прокофьева…

Статья к посмертной выставке 2010 г.

Автор: Екатерина Лебедева

Определение «Яростный негативист», данное Михаилу Никонову критиком А. Каменским, точно и остро выражает суть его творчества.

Впервые ярко заявив о себе на бунтарской «Выставке девяти» в 1961 году, Михаил Никонов все последующие годы оставался заметен как энергичный, мощный живописец, в своих работах будто взламывающий любые рамки, в которые его пытается поместить окружающая действительность.

Принадлежность к «девяти», к «шестидесятникам»- группе художников, стремившихся наперекор принятой в те годы общей линии в искусстве, в первую очередь, к решению профессиональных живописных задач, определила в большой мере дальнейший творческий путь Михаила Никонова.

После выхода из группы художник продолжил поиски новых выразительных средств, напряженно работая с цветом и тоном. Долгое время Михаила Никонова интересовала тема странника и его пути, тема идущего, в чем отразилось его собственное внутренне движение, поиск и беспокойство.

Обладая блестящим профессиональным образованием, он решительно уходил от привычных эстетических принципов ради предельной выразительности.

Впоследствии, когда художник приступил к темам современности, стремление отринуть обыкновенность и каноны, достичь максимальной выразительности стало еще более явным.

Все негативные социальные черты пришедшего дня раскрыты в работах Никонова: продажность, игра. Безнравственность, пустая мишура и блеск.

Острое ощущение действительности приводит к столь же острым композиционным и живописным решениям. Работы строятся на столкновениях пятен почти открытых цветов, на динамичных взаимодействиях силуэтов.

Крупные, наполненные бушующим цветом холсты несут столь же предельно выпуклые, яркие образы; у персонажей сохранены и выявлены самые характеризующие детали; при точности и лаконичности художественный язык Михаила Никонова богат и символичен.

Творческий путь Михаила Никонова - путь бунтаря против ограничений художника извне, против навязанных условий в искусстве, против странной жизни вокруг, против серого, мелкого, вялого и фальшивого.

Работы Никонова открывают всю мощь таланта и личности ушедшего мастера.